Она же ма…лядь

Новичок, начни здесь!

— Э-х-х, какие мужики непутёвые пошли, замуж не за кого выходить! Как дети, честное слово; пиво, телек, да футбол — все ваши интересы. Джинсы странные, мотня висит между тоненьких ножек, — музчинка называется. Обидчивые, как тургеневские барышни, истеричные. Некоторые даже красятся, во как!.. Эй, музчинка, я вас боюсь! Но не потому, что вы меня изнасилуете, а потому, что сломаете свои тоненькие ножки при попытке на меня взобраться, а мне потом отвечать за жестокое обращение с хрупким зайчиком.

Что возразить на это, если возразить нечем. Есть даже термин такой «дети Ельцина» — целое пост-перестроечное поколение «великих нехочух», — трепетных и нежных, — не способных гвоздь забить и шуруп вкрутить. Весьма стыдно становится за мужской род, когда наблюдаешь таких «нехочух» в феерическом многообразии. Они — истинные плоды сугубо женского воспитания, способные лишь видоизменять, почти копируя, поведение своих мамочек и не ведающих, что существует какая-то другая модель поведения.

А что же девочки?.. Те самые, которые хотят замуж. Которых по всем каналам телевидения называют самыми-самыми, — устанешь перечислять их самость, — которые всенепременно «чего-то там достойны»! Может быть, их минула чаша сия, и они сохранили нравственность и целомудрие в этом обезумевшем мире?.. О чём это я?! Ну, уж и помечтать нельзя! С девочками, как выяснилось, всё значительно хуже.

Ресторан. К большому, заранее заказанному, столику приближается стайка девочек-подростков с тремя парнями, — собираются отмечать какое-то событие. С интересом наблюдаю за происходящим, вспоминая о своих школьных годах и безобидных вечеринках, происходивших конечно же не в ресторанах. Действие, напоминающее для меня настоящий спектакль-импровизацию, начинается. Всё дружно достают сигареты и жеманно закуривают. Пытаются затеять светскую беседу, но разговор не клеится, — не позволяет набор слов, — он слишком мал и убог, как у небезызвестной Эллочки, но надо же чем-то себя занять в ожидании заказа. Всем хочется быть особенными и интересными, — они же в ресторане! — поэтому начинается негласное соревнование по изящному выпусканию сигаретного дыма из разных отверстий, — на большее, увы, не хватает ни интеллекта, ни способностей. Столик окутывает сизый дым, с которым не справляется даже система вытяжки. Разговора по-прежнему нет, только отдельные короткие штамп-фразы: — Я в шоке; ну, круто; мне фиолетово.

Заинтригованный спектаклем несловоохотливых актёров, с нетерпением жду, когда им принесут заказ, уже предполагая, каким он будет. Как нетрудно догадаться — бухло в широком многообразии и скромненькие салатики. Сейчас дело пойдёт, — наивно думаю я, — алкоголь наконец-то развяжет им языки, и я краем уха услышу, чем живёт подрастающее поколение. Но этого не происходит. Выкуривая сигарету за сигаретой и перемежая всё это глубокими глотками из рюмок, они по-прежнему не уходят от убогой лексики, другой-то ведь у них нет!.. Вот уже «клиенты готовы». Они сидят и осоловевшими пьяными глазами смотрят друг на друга, уже даже дым выпускают, как придётся, без изящества, и пьют, пьют, пьют. От этого зрелища я уже тоже «в шоке», — они ведь дети, просто дети! Они курят и пьют на родительские деньги и с трудом составляют из слов предложения даже в устной речи. И это — наше будущее, ведь дети — наше будущее, или я чего-то путаю…

Они конечно вырастут, и наступит время становится им папами и мамами. С чем они подойдут к этому? — с тотальным неумением делать что-либо и букетом хронических заболеваний, с искалеченной психикой и повреждённым генетическим аппаратом, с гипертрофированным чувством собственного величия, отягощённым запредельной безнравственностью. Вспоминается недавний разговор с одним священником, проводящим активную работу с теми, кто готовится к вступлению в семейную жизнь:

— Парни не вызывают у меня опасений. Настроены серьёзно, понимают ответственность, несмотря на юный возраст; готовы преодолевать трудности и терпеть лишения. А вот девочки — не в-дугу, вообще не понимают, что такое семейная жизнь, как она строится, из чего состоит, какие обязанности и цели. Они живут, как растения: вроде существуют и радуют глаз своей юностью, но … и только! Они ни на что не способны, — так их воспитали. Не было в том воспитании ни строгости, ни приучения к труду, не прививалось скромное поведение. У меня руки опускаются, когда я с ними общаюсь, — ощущение, будто разговариваешь, как дурак, с теми самыми растениями, которые хлопают в ответ своими пустыми глазами и вообще не понимают, о чём я им говорю. И ведь что характерно: дети-погодки из одной семьи, — парень вполне годный и готовый к семейной жизни, а девка, что старше, — никакущая! — видно, что ничем с детства не утруждалась.

Зато с какой легкостью девочки подхватывают всякое дерьмо, тут же примеряя его на себя, даже и заставлять не нужно. Будущие матери, которые так гордятся способностью к деторождению, готовы с детства угробить и эту, единственно полезную женскую способность. Помнится, в процессе создания всеми любимого фильма «Ирония судьбы» разгорелся нешуточный скандал из-за того, что главная героиня — учительница — закуривает сигарету. До этого женщина с сигаретой в повседневной жизни ассоциировалась исключительно с бляdью. Умные люди на телевидении легко спрогнозировали последствия такого действия на экране. Но скандал замяли, фильм вышел, посыл был подхвачен. Оказывается, женщинам можно курить! Пофиг на то, что говорят медики, они ведь сами покуривают. И любимица — Надя Шевелёва — тоже курит, значит — и остальным можно, даже нужно. И обезьянки закурили, ведь доминирующая самка из телевизора подала пример.

Спрашиваю у медика, пардон, бывшего медика, из-за чего он покинул медицинскую сферу перинатального направления. Ответ обескураживает: — Количество заболеваний и патологий новорождённых превышает все мыслимые пределы, — я уже просто не могу на это смотреть. Я должен, как медик, реагировать на это отстранённо, но не могу! Просто бесит осознание того, что ничего бы этого не было, если бы мамочки не бухали, не курили и не ебл-сь с кем ни попадя со школьной скамьи. Они ведь хуже животных! — тех не заставишь употреблять то, что является очевидным ядом, а девки пихают внутрь себя то, что убивает их самих и формирующийся плод, да ещё и соревнуются в этом! — есть ли идиотизм круче этого?! А потом всей страной собирают деньги на лечение малыша за границей, и мало кто признается, даже себе, из-за чего случилась беда, — свалят всё на экологию, нездоровое питание и странное стечение обстоятельств. Короче, виноваты все, кроме них.

Думаю, что уже ни для кого не секрет, что в стране проводится политика тихого геноцида. Такая продуманная, взвешенная, хорошо срежиссированная политика, где всё — по любви, где всё — на основе свободы и демократии. Она имеет множество направлений, одно из которых — уничтожение семьи, как института воспроизводства здорового, грамотного и умного населения. Здоровые и умные русские не нужны никому: они — кость в горле для всего мирового сообщества, осатаневшего от своей похотливой свободы и всё более явного недостатка природных ресурсов; они — плохо управляемый электорат, имеющий собственное мнение, а это едва ли устроит наших вороватых правителей; они — те, «которым принадлежит половина всех фундаментальных открытий в науке (Ричард Фейнман, ноб. лаур., США)» и которых изо всех сил искусственно превращают в безропотную обслугу для охреневших баб. Тех самых баб, которые по скудоумию своему, никогда не смогут понять, что им отведена роль лишь ничтожных пешек в чужой игре по ликвидации нации.

Мы часто говорим о крайней безнравственности современниц. Мы уже привыкли к этому, смирились с этим и ошибочно полагаем, что так было всегда, дескать, — самки — что с них взять? А ведь всего лишь несколько десятилетий назад всё было совсем не так. Когда ненавидящий нас враг, которого сложно уличить в необъективности, докладывает высшему руководству о том, что «90 % восточных работниц в возрасте от 17 до 29 лет, не состоящих в браке, девственны, и что половое распутство русским женщинам совсем неизвестно, и что народ с таким уровнем нравственности будет очень сильным противником», — это заставляет по-другому взглянуть на государственную политику: прежнюю и современную. Как бы старательно не хаяли «убогую» политику СССР, при ней уровень нравственности был достаточно высок.

Помню один эпизод своей школьной бытности: две девочки-старшеклассницы провели ночь на даче с мальчиками ("бухали и целовались" — ужас какой), и об этом стало известно руководству школы. Что было после этого, словами не передать. На дыбы встала не только школа, но и районо, облоно, гороно (о.н.о. - отдел народного образования). Учителя шипели сквозь зубы: — Ну, прославили девочки школу на всю страну!.. Информация о "происшествии" дошла и до Москвы, в школу зачастили суровые проверяющие из разных инстанций. До сих пор помню ту атмосферу среди учителей и руководства школы после столь чудовищного инцидента. Прошло энное количество лет. Сейчас малолетки курят, пьют, отсасывают за деньги и просто так, отдаются "по любви" и за "ништяки", и уже всем на это плевать, потому что есть проблемы пострашней и их очень много. Государственной политикой стало распутство и потреблятство, направленное на тихое и незаметное уничтожение нации, происходящее, как будто, по естественным причинам.

Совсем недавно в разношёрстной компании своих ровесников я предупреждал о высокой вероятности войны уже не на Кавказе, а совсем близко к центру страны, — геополитическая ситуации была довольно очевидна. — Чё ты страху нагоняешь, — возмущались конечно же ОЖП-ки, — всё у нас путём, а будет ещё лучше, наливай! Патологическая неспособность дамочек видеть дальше своего носа меня вымораживает. Ведь, если сейчас всё хорошо, значит, по-другому и быть не может! — вот вся скудная концепция женского мышления. А потом начались военные действия на Украине. И, что характерно, никто из ОЖП-шек даже не вспомнил, о чём предупреждалось. Как есть — животные: есть еда — радостно; нет еды — грустно; предупреждают, что еды не будет — всё равно радостно, ведь сейчас еда есть! Ровно так же — с убийственным для самих себя образом жизни. Сто раз предупреждали, чего делать нельзя, но ведь, если очень хочется, то можно. И оттого сейчас хорошо: дымок изо рта выходит красивыми эстетичными колечками; алкоголь дошёл до синапсов, повысив настроение; слизистая пребывает в приятной неге, потёртая очередным членом из третьего десятка, — не жизнь — сказка, но только на сегодня. Про ближайшее будущее они вообще не думают, не дано физиологически!

«Она же мать» — та фраза, которая оправдывает любое бабское скотство, — уже все привыкли. И ничего, что в процессе вынашивания она травила не только себя, но и плод. Ничего, что она абсолютно наплевательски относилась к своему здоровью до того, авось пронесёт. Ничего, что подросший ребёнок — подражатель и запоминатель — лицезреет мамочку поддатой и с сигаретой в зубах. Ничего, что, если бы беременность требовала от мамочки ума, человечество уже бы вымерло. Она же мать! Биологически — мать, а по сути — бляdь. Феерическая бляdь, и отнюдь не только в плане распутства, а в части общего образа жизни.

Им, таким «онажематерям», сейчас действительно хорошо. Закон всегда на их стороне, независимо ни от чего; бухла — залейся, сигарет — сто сортов, пизdoстрадальцев — хоть отбавляй, машины — им, магазины — для них, курорты — ждут с нетерпением наших «уставших» и недотраханных. Чего им горевать-то?! Ах, да: замуж выходить не за кого, обмельчали мужики, ни на что не годятся!!!